Из
Книги Восьмой
В ночь тринадцатого дня девятого
месяца четвертого года Тэйкё группа из десяти актеров Но вышла посмотреть на
луну возле дома солдата-пехотинца Накаяма Мосукэ, расположенного в Саяномото.
Наоцука Кандзаэмон, а за ним и все остальные начали высмеивать другого солдата-пехотинца
Араки Кюдзаэмона за то, что тот был низкорослым. Араки рассердился, зарубил
мечом Кандзаэмона и начал рубить остальных.
Хотя Мацумото Рокудзаэмон был
без одной руки, он спустился вниз, схватил Араки сзади одной рукой и воскликнул:
- Таким, как ты, я откручиваю
голову одной рукой!
После этого он выхватил меч
Араки, свалил его с ног и прижал коленом к земле. Но когда Мацумото схватил
Араки за горло, силы покинули Мацумото и Араки быстро одолел его.
После этого Араки снова вскочил
на ноги и принялся рубить всех подряд. Однако мастер Хаята, позже известный
как Дзиродзаэмон, выступил против него с копьем. В конце концов несколько человек
осилили Араки. После разбирательства ему было приказано совершить сэппуку, а
всех остальных уволили со службы за неблагоразумие, хотя Хаята впоследствии
был прощен.
Поскольку Пунэтомо не помнит
всех обстоятельств этого случая, читатель должен расспросить о нем других.
Несколько лет назад в Дзиссоине
в провинции Каваками проходило чтение сутр. Пять или шесть человек из провинции
Тасиро пришли на службу, а на обратном пути зашли в трактир. Среди них был слуга
Кидзука Кюдзаэмона, который по какой-то причине не принял приглашения друзей
и вернулся домой до наступления темноты. Остальные же затеяли в трактире драку
с какими-то людьми и зарубили их всех.
Когда поздно вечером слуга
Кюдзаэмона узнал об этом, он быстро направился туда, где жили его друзья. Узнав
подробности происшедшего, он сказал:
- В конце концов от вас потребуют
свидетельств. Когда вы будете давать показания, говорите, что я был с вами и
помогал вам рубить этих людей. Вернувшись к Кюдзаэмону, я скажу ему то же самое.
Поскольку в поединке все виноваты в равной мере, меня приговорят к смерти так
же, как вас. Этого я больше всего и желаю. Ведь даже если я скажу своему хозяину,
что вернулся домой до темноты, он не поверит моим словам. Кюдзаэмон - очень
жестокий человек. Поэтому даже если мою непричастность подтвердят свидетели,
он скорее всего прикажет мне покончить с собой прямо у него на глазах. В таком
случае умереть с репутацией того, кто пытался оправдать себя, будет достойно.
Поскольку умереть мне придется в любом случае, я желаю умереть, будучи обвиненным
в убийстве людей. Если вы не согласитесь, я вскрою себе живот прямо здесь.
Поставленные в безвыходное
положение, его друзья согласились. Однако, хотя на допросе все говорили, как
было условленно, в ходе разбирательства выяснилось, что слуга Кюдзаэмона не
участвовал в потасовке. Следователи были очень тронуты его решением присоединиться
к друзьям и высоко оценили его мужество.
Эта история была рассказана
мне в общих чертах, поэтому отдельные подробности я уточню позже.
Однажды, когда Набэсима Аки-но-ками
Сигэтакэ обедал, к нему неожиданно пришел посетитель, и он ушел из-за стола,
не закончив трапезу. Позже его слуга сел за стол и принялся доедать жареную
рыбу, которая была на нем. Когда господин Аки вернулся и увидел слугу, тот испугался
и убежал. Господин Аки крикнул ему вдогонку:
- Только презренный раб может
есть то, что не доел кто-то другой! - Затем он сел за стол и продолжил обедать.
Это - одна из историй, рассказанных
Дзинъэмоном. Известно также, что слуга был одним из тех, кто после смерти своего
хозяина совершил цуйфуку.
Ямамото Дзинъэмон всегда говорил
своим слугам: "Напропалую играйте в карты! Лгите сколько угодно! Если вы
прошли с человеком сто метров, и он не солгал вам семь раз, этот человек ни
к чему не пригоден!". В прошлом люди всегда говорили подобным образом,
потому что они заботились только о воинских подвигах и считали, что "праведный"
человек не способен на великие свершения. Они также закрывали глаза на проступки
людей, оправдывая их словами: "Они сделали много хорошего, поэтому..."
Люди вроде Сагара Кюма тоже
прощали своим слугам воровство и прелюбодеяния, постепенно приучая их не совершать
таких поступков. Сагара Кюма говорил: "Если бы не такие люди, у нас не
было бы настоящих слуг".
Икуно Орибэ говорил: "Если
слуга будет думать только о том, что ему предстоит сделать в течение дня, он
сможет сделать все. Приниматься нужно только за то, что можно закончить в течение
одного дня. Завтра будет тоже только один день".
Городзаэмон обратился к священнику
со словами:
- Я должен сказать вам кое-что
по секрету. Пожалуйста, отошлите прислугу, - и когда тот отослал, продолжил:
- Говорят, что вы собираетесь вручить господину Цунасигэ печать мастера за его
успехи в изучении буддизма. Однако вы являетесь выходцем из провинции Хидзэн
и поэтому в общих чертах знакомы с обычаями кланов Рюдзодзи и Набэсима. У нас
все сословия живут в мире, потому что, в отличие от других провинций, власть
у нас переходит по наследству от одного владыки к другому. До сих пор еще ни
разу не было так, чтобы владыка нашего клана получил буддийскую печать мастера.
Если вы дадите печать Цунасигэ, он может возомнить себя просветленным и перестать
считаться с мнением своих слуг. Великий человек от этого станет тщеславным.
Я настаиваю на том, чтобы вы не давали ему печать. Если
вы не согласитесь со мной, знайте, что я исполнен решимости [2]. Городзаэмон
сказал это с неподдельной решимостью. Цвет лица священника изменился и он сказал:
- Ладно, ладно. У вас благородные
намерения, и я вижу, что вы хорошо разбираетесь в делах своего клана. Вы преданный
слуга...
- Нет, это не пройдет! Я понимаю
ваш замысел! - воскликнул Городзаэмон. - Я пришел сюда не для того, чтобы вы
меня хвалили. Не говорите мне больше ничего, а только ответьте мне на мой вопрос:
отказываетесь ли вы от намерения дать Цунасигэ печать?
- То, что вы говорите, очень
разумно, - сказал Тёон. - Конечно же, я не дам ему печати. - После этого Городзаэмон
еще раз переспросил его и удалился.
Цунэтомо слышал эту историю
от самого Городзаэмона.
Восемь самураев отправились
вместе, чтобы немного развлечься. Двое из них, Комори Эйдзюн и Оцубо Дзинъэмон,
зашли в чайный домик перед храмом Каннона в Асакуса, поссорились там с официантами
и были жестоко избиты. Другие самураи находились в это время на прогулочном
корабле. Когда они узнали об этом, Муто Рокуэмон сказал:
- Мы должны вернуться и отомстить
за них. - Ёсий Ётиэмон и Эдзоэ Дзинбэй согласились с ним, но другие самураи
выступили против этого, утверждая, что это навлечет неприятности на весь клан.
В конце концов все они направились домой.
- И все-таки, мы должны отомстить
им! - сказал Рокуэмон, когда они прибыли во дворец, но другие снова не согласились
с ним.
Тем временем Эйдзюн и Дзинъэмон
собрались с силами после драки, вернулись в чайный домик и зарубили официантов,
хотя при этом сами были серьезно ранены. Впоследствии хозяин привлек их к ответственности
за это. Когда все стороны случая были подробно рассмотрены, некто сказал:
- Если ждать согласия со стороны
других, такое дело, как месть, никогда не будет доведено до конца. Нужно действовать
сразу же и без колебаний, даже если это значит идти на верную смерть. Человек,
который призывает других к мести, но не торопится отомстить, - это всего лишь
лицемер. Хитрые люди пытаются добыть себе славу, прибегая только к словам. Но
подлинный самурай - это тот, кто никого не уговаривает, отправляется мстить
втайне от других и погибает. Достигать цели нет необходимости. Чтобы быть самураем,
достаточно умереть. И все же такой человек добивается своего чаще других.
Итиюкэн был простым слугой
на кухне у господина Таканобу. Однажды он поспорил с несколькими людьми о вопросах
борьбы и в последовавшей за спором потасовке зарубил семь или восемь человек,
за что был приговорен к самоубийству. Однако, когда господин Таканобу услышал
об этом, он помиловал слугу, сказав: "В наше неспокойное время провинция
нуждается в бесстрашных людях, а этот человек, кажется, очень смел". Впоследствии,
во время боевых действий на реке Юдзи, господин Таканобу взял с собой Итиюкэна,
и последний в сражении проявил невиданную доблесть, глубоко вонзившись в ряды
врага и сокрушая всех на своем пути.
В битве при Такаги Итиюкэн
зашел так далеко в строй неприятеля, что господин Таканобу почувствовал сожаление
и отозвал его назад. Поскольку первая шеренга наступающих не поспевала за Итиюкэном,
чтобы остановить Итиюкэна, господину Таканобу пришлось самому рвануться вперед
и схватить его за рукав. К тому времени Итиюкэн был уже несколько раз ранен
в голову, но без труда остановил кровотечение, приложив к голове полотенце с
завернутыми в него зелеными листьями.
В первый день штурма замка
Хара посланником господина Мимасака к Оки Хёбу был назначен Цурута Яситибэй.
Когда он доставлял письмо, он был ранен пулей из замка в поясницу и упал лицом
вниз. Вскоре он встал и все же доставил письмо по назначению, но был сражен
вторично и умер. Тело Яситибэя с поля битвы привез Тайра Тихёэй. Когда Тихёэй
возвращался в лагерь Хёбу, он также был убит пулей из ружья.
Дэнко родился в Таку. В то
время, о котором пойдет речь, еще были живы его старший брат, которого звали
Дзиробэй, младший брат и мать. Однажды в девятом месяце мать Дэнко, отправляясь
на проповедь, взяла с собой сына Дзиробэя. Когда пришло время отправляться домой,
ребенок, одевая соломенные сандалии, наступил на ногу человеку, который стоял
рядом с ним. Человек упрекнул ребенка, но тот начал спорить с ним. В конце концов
человек обнажил меч и убил его. Мать Дзиробэя чуть не лишилась чувств, Опомнившись,
она бросилась на человека, и тогда он убил ее тоже. После этого человек вернулся
к себе домой.
Этого человека звали Гороуэмон.
Он был сыном ронина по имени Накадзима Моан. Его младший брат Тюдзобо вел аскетическую
жизнь в горах. Моан был советником господина Мимасака, и Гороуэмон тоже получал
жалование.
Когда о случившемся узнали
в семье Дзиробэя, его младший брат отправился к дому Гороуэмона. Обнаружив,
что дверь заперта изнутри, и что на стук никто не выходит, он изменил голос
и представился незнакомым человеком. Когда дверь открыли, он выкрикнул свое
подлинное имя и скрестил мечи с врагом. Оба самурая упали в кучу мусора, но
в конце концов Гороуэмон был убит. В это время ворвался Тюдзобо и зарубил младшего
брата Дзиробэя.
Услышав об этом, Дэнко сразу
же пришел в дом Дзиробэя и сказал:
- Из врагов был убит только
один, тогда как наша семья потеряла три человека. Это очень печально, и поэтому
мы должны убить Тюдзобо.
Однако Дзиробэй не соглашался.
Дэнко почувствовал, что это позор, и хотя он был буддийским священником, он
решил отомстить убийце своей матери, младшего брата и племянника. Тем не менее
он знал, что поскольку он занимает пост обычного священника, скорее всего господин
Мимасака примет ответные меры. Поэтому он много работал и добился назначения
главным священником храма Рюундзи. После этого он отправился к мастеру меча
Иёнодзё и попросил его сделать ему длинный и короткий мечи. Более того, Дэнко
предложил ему стать его учеником и получил разрешение участвовать в работе.
В двадцать третий день девятого
месяца следующего года он был готов к осуществлению своего замысла. К счастью,
в это время к нему пришел гость. Дав приказ накрывать стол, Дэнко облачился
в одежду простолюдина и тайно покинул резиденцию главного священника. Затем
он пошел в Таку и, спросив Тюдзобо, узнал, что тот с большой группой людей наблюдает
за восходом луны, и поэтому нападать на него было опасно. Не желая откладывать
свое дело, Дэнко решил, что выполнит свой долг, если убьет Моана, отца Тюдзобо.
Отправившись в дома Моана, он вломился в его спальню, выкрикнул свое имя и зарубил
его, не дав ему встать с кровати. Когда на крики сбежались люди со всей округи,
он объяснил свой поступок, выбросил длинный и короткий мечи и вернулся домой.
Известие о его мести опередило его, и поэтому, когда он возвращался в Сага,
большая группа мирян из его прихода встретила его на дороге и проводила его
до самого дома.
Господин Мимасака был вне себя
от ярости, но, занимая должность главного священника клана Набэсима, Дэнко был
неуязвим. В конце концов через подданных Набэсима Тонэри господин Мимасака обратился
к Таннэну, главному священнику Кодэндзи. Он сказал:
- Когда священник убивает человека,
его нужно приговорить к смерти.
- Приговор духовному лицу может
вынести только традиция храма Кодэндзи, - ответил Таннэн.
Господин Мимасака рассердился
еще больше:
- К чему же его теперь приговорят?
- Хотя вам этого знать не полагается,
- отвечал Таннэн, - поскольку вы настаиваете, я отвечу вам. В соответствии с
буддийским Законом, провинившийся священник должен низложить мантию и уйти в
изгнание.
Впоследствии Дэнко низложил
свою мантию в храме Кодэндзи. Однако, когда он отправлялся в изгнание, несколько
его учеников взяли длинные и короткие мечи и вместе с целой толпой мирян сопровождали
его до Тодороки. По дороге они встретили несколько человек в одежде охотников.
Охотники спросили правда ли, что процессия идет из Таку.
Дэнко долгие годы жил в Тикудзэне.
Он пользовался всеобщим уважением и был на хорошем счету среди самураев. Эта
история о нем получила огласку, и, говорят, его хорошо принимали во всех домах
города.
Преступление Хориэ Санъэмона
состояло в том, что он украл деньги из казны Набэсима и бежал с ними в другую
провинцию. Впоследствии он был схвачен и сознался. Ему вынесли приговор: "Поскольку
это очень тяжелое преступление, провинившегося нужно пытками замучить до смерти".
Накано Дайгаку было приказано присутствовать при экзекуции. Сначала Санъэмону
вырвали все ногти и выжгли все волосы на теле. Затем были разорваны все его
сухожилия. А затем его тело сверлили сверлами и подвергали другим пыткам. За
все это время он ни разу не содрогнулся и не переменился в лице. В конце концов
его опустили в кипящий соевый соус, а затем его тело согнули назад и сломали.
Однажды, когда Фукути Рокуроуэмон
выходил из дворца, мимо усадьбы мастера Таку проходила процессия с паланкином
одной высокопоставленной женщины. Человек, который случайно оказался рядом,
в соответствии с правилами приветствовал процессию. Однако один из охранников
паланкина сказал ему:
- Ты не поклонился достаточно
низко, - и ударил его рукоятью алебарды. Человек провел рукой по голове и оказалось,
что она разбита до крови.
- Ты оскорбил меня, хотя я
был вежлив, - сказал он. - Считай, что тебе не повезло.
После этого он зарубил охранника
одним ударом. Паланкин двинулся дальше, но Рокуроуэмон поднял копье и обратился
к человеку со словами:
- Спрячьте свой меч в ножны.
В пределах дворца запрещено находиться с обнаженным оружием.
- Случившегося нельзя было
предотвратить. Я действовал под давлением обстоятельств. Вы, очевидно, видели,
как все произошло. Хотя мне хотелось бы вернуть меч в ножны, тон ваших слов
не позволяет мне сделать это. Если вы недовольны моим поступком, я с радостью
приму ваш вызов.
После этого Рокуроуэмон бросил
на землю копье и доброжелательно ответил:
- Ваши слова заслуживают внимания.
Мое имя - Фукути Рокуроуэмон. Я подтвержу, что вы действовали безупречно. Более
того, я буду отстаивать вас, даже если для этого мне придется пожертвовать жизнью.
А теперь спрячьте ваш меч.
- С удовольствием, - ответил
человек и положил меч в ножны.
Когда этого человека спросили,
откуда он, он ответил, что является слугой Таку Нагато-но-ками Ясуёри. Рокуроуэмон
отправился вместе с ним и объяснил все обстоятельства случившегося. Полагая,
что женщина в паланкине была женой высокопоставленного сановника, господин Нагато
велел своему слуге совершить сэппуку. Тогда Рокуроуэмон обратился к нему.
- Поскольку я дал слово самурая
защищать этого человека, - сказал Рокуроуэмон, - если он должен совершить сэппуку,
я совершу сэппуку первым.
Говорят, что после этого дело
удалось уладить.
Господин Сима послал гонца
к своему отцу, господину Аки с посланием, в котором говорилось: "Я собираюсь
совершить палом-ничество в храм Атаго в Киото". Господин Аки спросил у
гонца:
- Зачем он собирается делать
это?
- Атаго - божество, покровительствующее
стрельцам из лука, - ответил гонец, - а господин Сима желает добиться успеха
в войне.
- Это полностью бесполезно!
- сердито ответил господин Аки. - Должен ли доблестный воин клана Набэсима ездить
на поклон к Атаго? Нет, не должен. Даже если Атаго пожелает воплотиться в рядах
противника, доблестный воин должен одним ударом разрубить его пополам!
Дохаку жил в Кироцутибару.
Его сына звали Горобэй. Однажды, неся мешок с рисом, Горобэй встретил ронина
мастера Ку-масиро Сакё по имени Ивамура Кюнай. По поводу каких-то давних разногласий
у них возникла ссора, и Горобэй ударил мешком Кюная. Завязалась драка, в ходе
которой Горобэй толкнул Кюная в канаву и вернулся домой. Кюнай долго выкрикивал
угрозы вслед уходящему Горобэю, но потом тоже вернулся домой, где рассказал
обо всем своему старшему брату Гэнъэмону. Вдвоем они направились к Горобэю с
намерением отомстить.
Когда они подошли к дому Горобэя,
оказалось, что дверь немного приоткрыта. Горобэй ждал их за дверью с обнаженным
мечом. Не подозревая об этом, Гэнъэмон вошел и Горобэй ударил его. Гэнъэмон
получил глубокую рану, но, опираясь на меч, вышел из дома. Тогда в дом ворвался
Кюнай и зарубил Кацуэмона, зятя Дохаку, который сидел возле очага. После этого
Дохаку вместе с женой сумели отобрать у Кюная меч. Кюнай начал извиняться.
- Я достиг своей цели, - сказал
он. - Пожалуйста, верните мне меч, и мы с братом уйдем домой.
Но когда Дохаку вернул ему
меч, Кюнай бросился на него и наполовину разрубил ему шею. После этого они опять
скрестили мечи с Горобэем и дрались на равных, пока Кюнай не отрубил Горобэю
руку.
После этого Кюнай, тоже порядком
израненный, взвалил себе на плечи Гэнъэмона и направился домой, но Гэнъэмон
умер по дороге.
У Горобэя было очень много
ран, и хотя ему удалось остановить кровотечение, он умер на следующий день оттого,
что выпил немного воды.
У жены Дохаку были отрублено
несколько пальцев. У Дохаку был разрублен позвоночник в области шеи. Поскольку
горло осталось целым, его голова свисала вперед. Поддерживая голову рукой, Дохаку
отправился к хирургу.
Лечение хирурга было следующим.
Сначала он смазал челюсть Дохаку настойкой живицы на масле и перевязал ее волокнами
китайской крапивы. Затем он прикрепил веревку к макушке его головы и привязал
ее к перекладине, чтобы голова не падала, пока он будет зашивать рану. А потом
он велел Дохаку лечь и засыпал его тело рисом, чтобы тот не мог пошевелиться.
В течение трех дней Дохаку
ни разу не потерял сознания и не переменил положения тела. Он даже не пил настойки
женьшеня. Говорят, что только когда на третий день дал о себе знать его геморрой,
он принял немного болеутоляющего. В конце концов его кости срослись и он полностью
выздоровел.
Когда господин Мицусигэ заболел
оспой в Симоносэки, Икусима Сакуан дал ему какое-то лекарство. Это был исключительно
тяжелый случай болезни, и поэтому приближенные всех сословий были очень обеспокоены
состоянием господина Мицусигэ. Неожиданно его струпья стали черными. Люди, которые
ухаживали за ним, были в отчаянии. Они тайно сообщили об этом Сакуану и он сразу
же пришел к больному.
- Что ж, это совсем не опасно.
Струпья заживают. Вскоре он полностью выздоровеет без каких-либо осложнений.
Даю вам слово, - сказал Сакуан.
Приближенные господина Мицусигэ
услышали об этом и подумали: "Сакуан выглядит немного обеспокоенным. Значит,
положение нашего хозяина действительно безнадежно".
Затем Сакуан расположил возле
кровати больного ширму, стал за ней и дал господину Мицусигэ какое-то лекарство.
После этого его струпья зажили и он полностью выздоровел. Впоследствии Сакуан
рассказывал одному человеку:
- Поскольку лечил хозяина я
сам, когда я давал хозяину лекарство, я был исполнен решимости, если ему не
станет лучше, вскрыть себе живот и умереть вместе с ним.
Когда Накано Такуми умирал,
возле него собрались все его родные и близкие. Он сказал: "Вы должны понять,
что есть три качества безупречного слуги: решимость выполнить волю хозяина,
смелость и готовность умереть".
Однажды, когда несколько человек
собрались на платформе возле внутренней цитадели дворца, некто обратился к Утида
Сёуэмону со словами:
- Говорят, что вы учитель меча,
но ваши поступки в повседневной жизни не подтверждают этого. Если бы вас попросили
совершить кайсяку, мне кажется, вместо того, чтобы отрубить голову, вы отрубили
бы макушку головы.
- Это не так, - ответил Сёуэмон.
- Проведите небольшую линию на своей шее, и тогда я покажу вам, что могу рубить,
не отступая от нее даже на волосок.
Нагаяма Рокуродзаэмон путешествовал
по Токайдо и был недалеко от Хамамацу. Когда процессия с его паланкином проходила
мимо постоялого двора, к нему подошел нищий и сказал:
- Я - ронин из Этиго. У меня
закончились деньги и я оказался в затруднительном положении. Мы оба воины. Пожалуйста,
помогите мне.
- Неучтиво говорить, что мы
оба воины, - гневно отвечал Рокуродзаэмон. - Если бы я оказался на твоем месте,
я бы вскрыл себе живот. Вместо того чтобы позориться, выпрашивая деньги на дороге,
вскрой себе живот прямо сейчас. Давай!
Говорят, услышав эти слова,
нищий удалился.
Макигути Ёхэй за свою жизнь
был кайсяку много раз. Когда некто Канахара должен был совершить сэппуку, Ёхэя
снова попросили быть кайсяку. Канахара вонзил меч себе в живот, но после этого
силы покинули его. Ёхэй подошел к нему со стороны, крикнул "Эй!" и
наступил ему на ногу. Это дало Канахара силы распороть живот до конца. Говорят,
что, выполнив свою миссию кайсяку, Ёхэй говорил со слезами на глазах:
- А ведь он когда-то был моим
другом...
Эту историю рассказал мастер
Сукээмон.
Когда некто совершал сэппуку,
кайсяку отрубил ему голову, но она полностью не отделилась от тела, а повисла
на небольшом кусочке кожи. Официальный наблюдатель сказал:
- Что-то все же осталось.
Кайсяку рассердился, взял голову
и, перерезав оставшуюся кожу, поднял ее на уровень глаз и воскликнул:
- Полюбуйтесь!
Говорят, что смотреть на это
зрелище было неприятно. Эту историю рассказал господин Сукээмон.
В прошлом часто были случаи,
когда отрубленная голова отлетала далеко. Поэтому считалось, что лучше оставить
немного кожи, чтобы голова повисла на ней и не покатилась в сторону официальных
лиц. Однако в настоящее время считается, что лучше отрубать голову полностью.
Человек, отрубивший пятьдесят
голов, как-то сказал: "Когда рубишь головы, иногда бывает, что туловище
начинает противодействовать. Так, когда отрублены три головы, сопротивления
все еще нет, и ты рубишь хорошо. Но когда дело доходит до четвертой или пятой,
ты начинаешь чувствовать небольшое противодействие. Поскольку это очень важно,
всегда лучше рубить так, чтобы голова упала на землю. В этом случае человек
заведомо не совершит ошибку".
Когда господин Набэсима Цунасигэ
был ребенком, Ивамура Кураносукэ был назначен его воспитателем. Однажды Кураносукэ
увидел, что перед молодым Цунасигэ лежат золотые монеты. Он спросил слугу:
- Зачем ты даешь это молодому
хозяину?
- Хозяин услышал, что ему принесли
подарок. Он сказал, что не видел его, и поэтому я принес ему показать этот подарок,
- ответил слуга.
Кураносукэ выругал его и сказал:
- Приносить такие ничтожные
вещи пред очи его высочества - крайнее небрежение. Помни, что сын нашего господина
не должен видеть денег. Слуги должны всегда помнить об этом.
В другой раз, когда господину
Цунасигэ исполнилось двадцать лет, он по какой-то причине направлялся в имение
Наэкияма. Когда процессия приближалась к имению, он попросил посох. Его подручный
Миура Дзибудзаэмон нашел для него палку и собирался дать ее господину Цунасигэ,
когда это увидел Кураносукэ. Он быстро отобрал у Дзибудзаэмона палку и строго
выбранил его:
- Ты что, хочешь сделать нашего
молодого господина похожим на нищего? Даже если он просит посох, ему нельзя
его давать. Это - попустительство со стороны того, кто ему прислуживает.
Дзибудзаэмон впоследствии был
повышен в должности до тэакияри, и Цунэтомо слышал эту историю от него самого.
Примечания.
1. Печать
мастера - удостоверение, которое высокопоставленный священник дает монаху, когда
тот достигает просветления.
2. Городзаэмон был исполнен решимости убить священника
